22 декабря. Иконы Божией Матери, именуемой «Нечаянная радость»

Сло­во мит­ро­по­ли­та Ан­то­ния Су­рож­ско­го, про­из­не­сен­ное на празд­ник ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри «Не­ча­ян­ная Ра­дость»

Во имя От­ца и Сы­на и Свя­то­го Ду­ха. Хо­чу по­здра­вить вас с днем "Не­ча­ян­ной Ра­до­сти". Сколь­ко у нас мог­ло бы быть не­ча­ян­ных, не­ждан­ных для нас ра­до­стей, ес­ли бы мы серд­цем со­всем от­кры­тым вос­при­ни­ма­ли все, что нам да­ет­ся в жиз­ни.

Бе­да в том, что мы обед­ня­ем свою ра­дость, счи­тая ее есте­ствен­ной, а го­ре - по­мра­че­ни­ем то­го, что долж­но быть в жиз­ни. Мы ожи­да­ем ра­до­сти, мы тре­бу­ем ра­до­сти, и ко­гда она нам не да­ет­ся, мы де­ла­ем­ся ду­шев­но туск­лы­ми, пе­чаль­ны­ми, тем­не­ем.

А вме­сте с тем, сколь­ко ра­до­стей в это же са­мое вре­мя про­хо­дит со­вер­шен­но не­за­ме­чен­ны­ми. Мы все счи­та­ем свое те­ло сво­ей соб­ствен­но­стью, сво­им до­сто­я­ни­ем; оно долж­но нам слу­жить ве­рой и прав­дой, долж­но быть без­бо­лез­нен­но. А лю­ди, мно­го и дол­го бо­лев­шие, вдруг вы­здо­ро­вев по­сле мно­го­лет­них стра­да­ний, чув­ству­ют, что те­ло - та­кое див­ное. Как бы­ва­ет уди­ви­тель­но для че­ло­ве­ка, ко­то­рый го­да­ми еле мог дви­гать­ся - что он хо­дит, еле сто­ял - что он мо­жет сто­ять, еле мог ды­шать - что он сво­бод­но ды­шит, и так да­лее. Что­бы жизнь на­ша бы­ла бо­га­та ра­до­стью имен­но не­ча­е­мой на­ми, та­кой ра­до­стью, о ко­то­рой мы и не ду­ма­ем, мы в первую оче­редь долж­ны на­учить­ся ни­ка­кую ра­дость не счи­тать есте­ствен­ной, по­ла­га­ю­щей­ся, дол­гом Бо­жи­им по от­но­ше­нию к нам, долж­ны уметь ди­вить­ся каж­дой ра­до­сти, ко­то­рая при­хо­дит. Ведь каж­дая ра­дость - это знак лас­ки Бо­жи­ей или че­ло­ве­че­ской лас­ки и люб­ви. Ес­ли бы толь­ко мы за­ду­ма­лись над тем, сколь­ко тру­да, за­бо­ты Бо­жи­ей и че­ло­ве­че­ской за тем кус­ком хле­ба, ко­то­рый мы едим - как мы этот хлеб дер­жа­ли бы в ру­ке, ди­вясь, что этот хлеб, по сло­ву од­но­го на­ше­го рус­ско­го мо­ло­до­го бо­го­сло­ва, - это Бо­жия лю­бовь, став­шая для нас пи­щей. И так - воз­дух, так - те­ло, так - ум, серд­це, все.

И вот мне хо­чет­ся ска­зать вам об од­ной осо­бен­ной, дей­стви­тель­но не­ча­ян­ной ра­до­сти, ко­то­рая слу­чи­лась в на­шем лон­дон­ском пат­ри­ар­шем при­хо­де имен­но те­перь, вбли­зи от празд­ни­ка "Не­ча­ян­ной Ра­до­сти". В ка­кой-то день по­сле бо­го­слу­же­ния ко мне по­до­шел в вол­не­нии цер­ков­ный сто­рож и ска­зал: "Вла­ды­ко, Ивер­скую укра­ли!.." Не­боль­шую Ивер­скую ико­ну Бо­жи­ей Ма­те­ри XVII ве­ка укра­ли во вре­мя служ­бы. Что де­лать? Я ему ска­зал мол­чать и мо­лить­ся о том, что­бы она вер­ну­лась. Я ее за­ме­нил дру­гой ико­ной, - че­рез две не­де­ли про­па­ла и та во вре­мя служ­бы. Сто­рож до­ло­жил мне. Я мо­лил­ся во вре­мя ли­тур­гии: что нам де­лать? И в кон­це служ­бы я вы­шел к на­ро­ду и ска­зал: "Вот что слу­чи­лось,- два ра­за под­ряд ка­кой-то че­ло­век во вре­мя бо­го­слу­же­ния украл ико­ны. Мы мо­жем от­не­стись к это­му дво­я­ко: или ви­деть в этом ко­щун­ство и мо­лить Бо­га, что­бы Он на­ка­зал пре­ступ­ни­ка; или за­ду­мать­ся над тем, что мо­жет че­ло­ве­ка по­бу­дить со­вер­шить та­кое де­ло. Что у та­ко­го че­ло­ве­ка де­ла­ет­ся в ду­ше, ес­ли он при­хо­дит в цер­ковь, где лю­ди мо­лят­ся, где все от­кры­ты, уяз­ви­мы, без­за­щит­ны, и вот - уно­сит об­раз. Как страш­но за не­го, и как боль­но за не­го, и как жал­ко его!". И мы по­ста­ви­ли: мо­лить­ся о нем. Мо­лить­ся про­сто о че­ло­ве­ке, о ко­то­ром мы ни­че­го не зна­ли, кро­ме то­го, что он украл до­ро­гие нам ико­ны. Не дра­го­цен­ные, а до­ро­гие, по­то­му что все ико­ны в на­шем хра­ме кем-ни­будь да­ны от убо­же­ства сво­е­го. И еще о том мо­лить­ся мы по­ста­но­ви­ли, что­бы эти ико­ны при­нес­ли бла­го­сло­ве­ние и то­му, кто их взял, и то­му, ко­му они до­ста­нут­ся. Так мы мо­ли­лись в те­че­ние око­ло по­лу­го­да.

В ка­кой-то ве­чер ко мне по­сту­чал­ся че­ло­век и го­во­рит: "Вла­ды­ко, ис­по­ве­до­вать­ся хо­чу". Не знаю по­че­му, но я ему ска­зал: "Нет, я не бу­ду слу­шать тво­ей ис­по­ве­ди; ты мне ска­жи: что ты сде­лал и по­че­му ты при­шел?" Он от­ве­тил: "Хо­ро­шо; я украл ва­ши ико­ны и на­де­ял­ся по­лу­чить от вас раз­ре­ше­ние..." Я ска­зал: "Так ты его не по­лу­чишь. Ска­жи: ты еще у ко­го-ни­будь крал, мно­го крал?" - "Да". - "Так ты вер­нись до­мой, со­бе­ри все, что ты украл, и иди из до­ма в дом, зво­ни и го­во­ри лю­дям, тво­им дру­зьям (по­то­му что крал-то он у дру­зей сво­их; он не та­кой вор, что­бы красть с опас­но­стью), пой­ди к каж­до­му из тво­их дру­зей, кто те­бе до­ве­рил­ся и был об­ма­нут то­бой, и ска­жи: " Я те­бя об­ма­нул; те­перь я те­бе при­нес кра­де­ное, - про­сти!.." И я при­ба­вил: "Будь го­тов, что те­бя мо­гут не про­стить, что те­бя мо­гут вы­гнать вон, вы­звать на суд,- будь к это­му го­тов и ска­жи с ра­до­стью "да"". Он по­шел, ска­зав: "Ча­сов до один­на­дца­ти при­дет­ся хо­дить". Но в один­на­дцать он не при­шел. Я его ждал и до по­лу­но­чи, и даль­ше, и бо­ле­ла ду­ша: зна­чит, ис­пу­гал­ся, зна­чит, этот по­рыв у не­го умер пе­ред стра­хом, пе­ред сты­дом,- лож­ным сты­дом, по­то­му что пе­ред Бо­гом сты­да-то не бы­ло, а пе­ред людь­ми ис­пу­гал­ся. Я мо­лил­ся, как умел. А на сле­ду­ю­щее утро, уже в две­на­дца­том ча­су, он сно­ва по­сту­чал­ся в дверь. "Что же ты вче­ра не при­шел?" - "Слиш­ком мно­го кра­жи бы­ло, весь ве­чер хо­дил, все утро хо­дил; те­перь возь­ми­те и ва­ши две ико­ны". То­гда я его взял ис­по­ве­до­вать­ся. Мо­ли­лись; я ему дал раз­ре­ши­тель­ную мо­лит­ву. Это бы­ло имен­но сра­зу по­сле празд­ни­ка "Не­ча­ян­ной ра­до­сти"; а в сле­ду­ю­щее вос­кре­се­нье я го­во­рил в при­хо­де про­по­ведь о том, что Бо­жия Ма­терь сде­ла­ла, как Она су­ме­ла пре­вра­тить пре­ступ­ле­ние в но­вую ра­дость, в не­ча­ян­ную ра­дость, в не­ждан­ную, не­га­дан­ную ра­дость. Ведь по­ду­май­те: Она дей­стви­тель­но с ним по­шла, Она дей­стви­тель­но воз­бу­ди­ла в его серд­це по­ка­я­ние, Она дей­стви­тель­но его при­ве­ла об­рат­но, к Сы­ну Сво­е­му и Бо­гу, как раз пе­ред Рож­де­ством Хри­сто­вым, тем днем, ко­гда Хри­стос стал че­ло­ве­ком, что­бы спа­сти по­гиб­ших.

Вот вам при­мер. При­мер бо­га­тый, по­то­му что он го­во­рит не толь­ко о том, как че­ло­век мо­жет ка­ять­ся, но и о том, как мы мо­жем на­де­ять­ся про­тив вся­кой на­деж­ды, лю­бить там, где так и на­пра­ши­ва­ет­ся гнев, раз­дра­же­ние, оби­да,- лю­бить "безум­но". По­то­му что все Еван­ге­лие, в сущ­но­сти, "безу­мие" по су­ду че­ло­ве­че­ско­му. Так по-че­ло­ве­че­ски не жи­вут, так жи­вут толь­ко по-Бо­жьи.

Ка­кую ра­дость Гос­подь нам дал! Этой ра­до­стью хо­чу с ва­ми по­де­лить­ся. Этот Ми­ша, ко­то­рый крал ико­ны, те­перь при­служ­ник в при­хо­де, наш, вер­нее, не наш - Бо­жий. И это сде­ла­ла Ма­терь Бо­жия. Вот ка­кие бы­ва­ют дей­стви­тель­но не­ча­ян­ные ра­до­сти. И та­ких ра­до­стей мог­ло бы быть мно­го, ес­ли вме­сто то­го, что­бы быть по­до­зри­тель­ны­ми, мсти­тель­ны­ми, злы­ми, мы го­то­вы бы­ли бы по­тер­петь убы­ток, а лю­бовь не по­те­рять.

Аминь.

Источник: Metropolit-anthony.orc.ru